«Неправильный» варвар или тайна гномьей шахты.

Коэн возвращался домой… Позади осталась непростая битва с многочисленными речными пиратами, изматывающий поединок с их главарём, Сореманом, а впереди ждал короткий отдых в Надорете за кружкой светлого фердокского пива.

Конечно, Коэн не мог называть Надорет своим настоящим домом в полном смысле этого слова, но за время своих странствий варвар посетил такое количество городов, городков и посёлков, что привык называть «домом» каждое место, где удавалось задержаться хоть ненадолго. Как же получилось, что варвар-гьяльскерландец, обитатель северных долин Авентурии оказался столь далеко от родных мест? Ответить на этот вопрос и легко, и сложно одновременно…

Возможно, торговцы ни за что не стали бы посещать поселения северных дикарей - уж очень дурная слава шла о варварах по всей Авентурии из-за нелюдимости и неукротимой свирепости последних; но где, как не у варваров можно было купить лучшие меха и изделия из кости!? Поэтому каждую весну и осень среди многочисленных купцов находилось несколько наиболее отчаянных, решавших на свой страх и риск добраться до северных гор ради получения невероятной прибыли. Некоторым торговцам это действительно удавалось – вернуться с барышом, – привлечённые их рассказами взамен бесследно пропавших купцов находились новые любители острых ощущений, и всё повторялось снова.

Родное поселение Коэна находилось в горах дальше других, и купцы добирались туда не так часто, но зато и выгоду получали большую. В том случае, если им удавалось договориться с отцом Коэна, Струаном.

Жилище Струана стояло на самом краю горной долины, довольно далеко от поселения остальных варваров: его хозяин был выселен туда старейшинами за «непохожесть» на остальных воинов. Ещё бы, Струан зачем-то притащил в поселение чужестранку, которую подобрал и спас в горах. Ну спас, и спас, в конце концов, она была единственной, кто остался в живых после того, как на её торговый караван обрушился камнепад, но жениться на ней!? Ладно бы ещё – на девушке из соседнего племени, а то – на какой-то чужестранке. Но этого мало – со временем Бранвен, используя книги, оказавшиеся в её заплечном мешке, научила Струана читать! Варвар, сидящий перед своим жильём с книгой на коленях – что может быть более диким и неправильным? И это ещё не всё – этот чудак назвал своего сына неслыханно чуждым именем, в честь какого-то – вы только подумайте! – книжного героя! Как будто мало хороших гьяльскерландцских имён! Владух, например, или Дундох. Так нет же, Струан назвал своего сына Коэном! Тьфу!

Сначала упрямца и нарушителя традиций хотели совсем изгнать из племени, но затем смилостивились и выселили на край долины. Зато теперь Струан первым встречал всех, прибывающих в долину; и купцы предпочитали останавливаться именно в его доме: вероятно, надеясь, что в случае непредвиденных осложнений с варварами из стоящего на отшибе жилья будет проще сбежать. Как бы там ни было, старейшины и вождь племени очень быстро заметили, что если с купцами общается Струан, за то же количество мехов удаётся получить больше отличных ножей и наконечников стрел, чем при обычном торге на площади поселения. Так Струан всё же доказал, что и «неправильный» варвар может быть очень полезен для своего племени.

Однажды, поздней осенью, когда долину уже осыпал снег, и никаких торговцев не ожидалось, одинокий запоздалый купец всё же прибыл. Струан сообщил гному – это был первый гном, посетивший долину, - что товаров для обмена практически не осталось, а почти все охотники отправились за новой добычей. Но увидев, какое оружие и другие металлические изделия привёз гном для обмена, предложил тому рискнуть и дождаться возвращения варваров с охоты. Риск же заключался в том, что в любой момент узенький проход, ведущий в горную долину, мог быть запечатан лавиной, и тогда торговому гостю не осталось бы иного выхода, кроме зимовки в поселении варваров. Так и случилось: сошла лавина, и Кроул Два Кулака остался зимовать в жилище Струана.

Впрочем, гном не слишком расстроился из-за этого события: хозяева его вполне устраивали, а впереди маячила перспектива первым скупить всю зимнюю добычу варваров. Коэн был просто в восторге от гостя: наконец-то появилась возможность узнать многое о внешнем мире и его обитателях, кто лучше других расскажет об этом, как не гном, постоянно путешествующий по Авентурии? К тому же среди прочих вещей гнома оказалась книга с иллюстрациями, и какая книга: «Звери и чудовища Авентурии».

Перед Коэном даже возникла ежевечерняя проблема – то ли попросить отца или мать почитать книгу, то ли упросить гнома рассказать о своих приключениях. Вот только Струан изрядную часть долгого зимнего времени проводил на охоте, а когда был дома – готовился к очередному выходу на охоту, или обрабатывал шкурки добытых зверей, и ему было не до чтения. Бранвен тоже почти постоянно была занята домашними делами: непростое это дело, накормить сразу троих здоровых едоков. В конце-концов всё закончилось тем, что Кроул научил Коэна читать, и тем самым получил некоторый перерыв в бесконечных расспросах подростка.

Однако, постижение нового для Коэна не закончилось на чтении книг и расспросах гостя о его приключениях. Как-то вечером гном закончил свой рассказ, встал, с хрустом потянулся и произнёс: «Ну и засиделся я у вас! Помахать бы молотом в кузнице, да где же её найти? Этак совсем ослабею без физической нагрузки!»

«Можем немного подраться» - робко предложил Коэн. «Если только это вас не обидит…»

«Что?!» - буквально взревел гном. «Почему, как ты думаешь, меня прозвали Кроул Два Кулака!? А ну, выходи на середину!»

И началась «разминка», да ещё какая! Разумеется, гном чуть ли не в два раза превосходил ученика шириной плеч, зато ученик был на голову выше учителя. Конечно, Кроул дрался не в полную силу, тем не менее Коэну неоднократно пришлось подниматься с пола, получив какой-либо особенно хитрый удар. Но и его кулаки пару раз заставили гнома притворно охнуть.

«Что же, совсем неплохо для первого раза! Вот если бы ты ещё и твёрдо стоял на ногах!» - произнёс гном какое-то время спустя. «У тебя, парень, явно есть талант к рукопашному бою; с этого дня будем биться каждый вечер: польза будет и тебе, и мне.»

Так, совершенно неожиданно для себя, Коэн нашёл союзника в своём увлечении рукопашным боем (каковое увлечение считалось в их племени чем-то несерьёзным: подумаешь, на застолье подраться!). Тем более ценного, что гном знал множество приёмов, совершенно неизвестных среди варваров. Струан только посмеивался, глядя, как под увесистыми ударами гнома его сын летает из угла в угол, но тут же поднимается и снова идёт в атаку. А Кроул, подбадривая противника, частенько повторял свою любимую присказку: «Не горюй, Коэн! Не все могут наносить могучие удары, но и лёгкие чего-то стоят!»

Зима, по мнению Коэна, закончилась чересчур быстро; снег растаял и Кроул получил возможность уйти. Разумеется, со Струаном, Бранвен и Коэном он распрощался, как с лучшими друзьями, пообещав при первой же возможности приехать вновь. Напоследок Кроул подарил молодому варвару свою книгу…

С момента ухода гнома Коэна словно подменили, старейшины племени с удивлением убедились, что ещё одним «неправильным» варваром стало больше. Во-первых, Коэн стал напрочь игнорировать стрельбу из лука, метание ножей, упражнения с копьём и топором, но частенько бегал по долине, навьючив на себя мешок с песком, и целыми днями остервенело молотил кулаками деревянное чучело. Во-вторых, у первых же торговцев (повергнув их в несказанное изумление) выменял на пушнину… книги! И, вместо того, чтобы, как это полагается нормальным мужчинам, ходить на охоту или рыбалку, садился перед домом и читал. Отец же, в ответ на строгие замечания старейшин и требования «образумить сына» лишь ухмылялся да пожимал плечами: занятия сына не вызывали у него нареканий, Струан словно чувствовал, что Коэну тесно в их долине.

Пришла очередная осень, четырнадцатая для Коэна. Наступило время праздника и соревнований, в ходе которых молодые варвары доказывали, что они достойны называться полноправными охотниками и воинами. И снова Коэн рассердил старейшин: подумать только, этот глупец хотел отказаться от всех видов состязаний с оружием, кроме борьбы! Все ровесники молодого варвара ехидничали: «Да он же просто не знает, как правильно держать лук, ему не пройти испытание!», девушки и женщины племени обидно хихикали, показывая на него пальцами, мужчины неодобрительно хмурились и только отец Коэна оставался спокоен – окончательное решение выносилось лишь в конце дня, после завершения всех видов соревнований.

В результате стрелы, выпущенные Коэном, прошли мимо мишени; брошенное копьё упало ближе всех других; метательные ножи попадали в цель плашмя, а то и рукояткой, но ни один не вонзился в дерево. Зато в состязаниях по бегу Коэн победил почти всех, его смог опередить лишь сын вождя.

Но вот наступил черёд рукопашного боя, и смешки в толпе сразу же стихли, сменившись растерянным молчанием: Коэн буквально расправлялся со своими противниками, сбивая их с ног одним-двумя ударами, ухитряясь не получить ни одного ответного: уроки Кроула не прошли бесследно! Наконец дело дошло до сына вождя, победившего во всех остальных видах состязаний. Но и он выдержал лишь два удара, а после третьего - полетел кувырком. Слегка запыхавшийся молодой варвар гордо посмотрел на старейшин и произнёс: «Ну что, теперь вы убедились, что я прошёл испытание?»

«Ты доказал, что лучше всех умеешь драться, но какое отношение это имеет к охоте и воинскому искусству?» - подал голос вождь племени. «Чем ты будешь сражаться в бою – книгой?» Большинство присутствующих заухмылялось, а многие – откровенно захохотали. Кровь бросилась в голову Коэну, и он совершил непростительную ошибку, яростно крикнув в сторону соплеменников: «Да вы просто завидуете тому, что я сильнее всех в кулачном поединке!» - и уже в следующую секунду был вынужден отбиваться от двух десятков своих сверстников, напавших на него по знаку вождя. Конечно же, те горели желанием отомстить за недавно пережитый позор поражения, и вскоре Коэн едва удерживался на ногах под градом ударов, а затем наступила темнота…

Придя в себя, Коэн обнаружил, что лежит под крышей родного жилища, а над ним склонились встревоженный отец и заплаканная мать. «Держись, сын – старейшины объявили, что все прошли испытание, кроме тебя…» - произнёс Струан с грустью. «Теперь перед тобой два пути – целый год жить в племени на положении изгоя, до следующего испытания, или – отец тяжело вздохнул – покинуть племя… Мы с мамой решили, что тебе лучше уйти – вряд ли ты сможешь пройти полное испытание следующей осенью, через себя не переступить. Я бы отправился с тобой – тут Струан невесело улыбнулся, - но не могу бросить маму, она без меня пропадёт. Да и с торговцами кто-то должен вести дела. Так что собирайся, и догоняй последний купеческий караван – они ушли отсюда всего три дня назад, и ты легко их догонишь.»

На сборы в дорогу ушло немного времени: запас сушёного мяса, немного мочёных ягод, фляга с водой, кое-какие полезные мелочи вроде кремня и трута, и, разумеется, книги.

Купцы немало удивились, когда их догнал суровый молодой варвар из недавно оставленного племени и попросил взять его охранником. Впрочем, они без раздумий согласились – варвар не требовал никакой оплаты, и, несмотря на молодость, не уступал в росте и силе никому из охранников каравана. Так начались странствия Коэна…

И вот теперь он возвращался в очередной временный дом, не подозревая, что судьба готовит ему новый коварный сюрприз: у самого трапа «Таларии», которая должна была отвезти Коэна в Надорет, виднелся силуэт знакомого гнома, причём выражение его лица не предвещало ничего хорошего.

Едва Коэн подошёл поближе, как гном – это оказался смотритель моста – довольно грубо обратился к нему: - «Эй, ты! У нас проблемы в шахте! Гирташ уже там и что-то замышляет! Быстро отправляйся туда, тебя ждут!» Конечно же, Коэн не забыл скользкого, как угорь, гнома Гирташа; именно по его заданию варвар не так давно посещал шахты. Но безобразничавший в шахтах кобольд Ного был усмирён и изгнан, гномы – освобождены, что же ещё могло случиться? Правда, от этого похода у Коэна всё-таки остался неприятный осадок и неясные подозрения: уж очень быстро горный мастер Гримнакс выгнал своего спасителя прочь, даже не объяснив, что к чему. Но в тот момент варвара беспокоили гораздо более важные проблемы, чем тайны гномов, он просто пожал плечами и отправился прочь. И вот теперь гномам снова нужна его помощь, в тех же шахтах. Поэтому Коэн спросил: «А что такое там у вас опять случилось?»

«Точно не знаю», - ответил смотритель. «Может, кобольд вернулся? Ты ведь уже помогал нам раньше, и мы решили, что поможешь и в этот раз!»

С этими словами смотритель повернулся и пошёл прочь от пристани, но, к удивлению Коэна смотревшего ему вслед, свернул вовсе не в сторону моста, через который шла дорога к гномьим шахтам. Решительно, ситуация нравилась Коэну всё меньше. Однако делать было нечего: из бесконечного чувства благодарности к своему учителю, Кроулу, варвар всё ещё считал себя обязанным помогать гномам, чем только мог. Он тяжело вздохнул и отправился на «Таларию»: следовало подготовиться к неожиданностям.

Поскольку было совершенно неизвестно, с чем именно придётся столкнуться в этот раз; Коэн заменил кожаный доспех на более тяжёлый, стальной; и забросил за спину длинный щит – на всякий случай. Из прежней экипировки оставил только магические наручи из панциря краба и наплечники, увеличивающие и без того немалую силу варвара; да шлем - другого у него просто не было. Конечно же, пополнил запас лечебных зелий и мазей, взяв даже несколько чрезвычайно редких, приберегаемых на особый случай: интуиция подсказывала Коэну, что такой случай может наступить очень скоро. Пора в путь!

Варвар неторопливо шёл в сторону гномьей шахты… Ласково светило неяркое зимнее солнышко, тихонько поскрипывал под ногами снежок, вдалеке шумел незамерзающий водопад, на реке виднелась лодка с рыбаками, с палубы «Таларии» доносилось звонкое тявканье щенка. Картина была самая мирная, не хотелось думать ни о чём плохом, и постепенно Коэн погрузился в воспоминания…

Ну и нелегко же пришлось на первых порах молодому изгнаннику в купеческом караване! Видавшие виды охранники подшучивали над его кожаной курткой, – сами-то они были облачены в кольчуги, а кое-кто – и в пластинчатые доспехи - отсутствием оружия и щита. Коэн отмалчивался, нельзя же было устраивать драку с людьми, давшими приют и работу. Впрочем, очень скоро ему довелось показать, на что он способен: на привале один из стражников вздумал проверить навыки новичка. После короткого поединка спутники стали посматривать на варвара с большим уважением, но за своего всё ещё не принимали. А потом караван угодил в засаду гоблинов…

Едва из-за кустов на склоне холма полетели стрелы, Коэн мгновенно бросился вверх. И через несколько секунд одна стрела пронзила ему предплечье, вторая пробила бедро, а третья чиркнула по незащищённой шее. Если бы гоблинский лучник взял прицел поточнее, самостоятельная жизнь изгнанника вполне могла закончиться, едва начавшись. Превозмогая боль, Коэн всё же добежал до кустов и скрылся в них. Стражники, успевшие пробежать только половину склона, услышали бешеный рёв впавшего в ярость варвара и звуки хлёстких ударов, а также панические, полные ужаса вопли гоблинов. Ворвавшись в заросли, охранники убедились, что сражаться не с кем: своими кулаками Коэн просто убил нескольких малорослых противников, остальные успели удрать. К счастью, в караване был свой лекарь, и в этот день единственным его пациентом был Коэн: никто из стражников не пострадал от гоблинских стрел, так как все они носили щиты. Так варвар убедился, что не стоит пренебрегать щитом, даже если ты сражаешься без оружия.

Через несколько дней, едва у Коэна, благодаря заботам медика, зажили раны, на караван напал вконец оголодавший медведь. До этого момента Коэна мало что могло испугать, но когда в двух шагах от себя он увидел оскаленную ревущую пасть со слюнявыми жёлтыми клыками длиной в палец, перетрусил не на шутку. Щит у него уже был, один из охранников одолжил запасной, но что можно сделать с этой глыбой ярости и силы без оружия, голыми руками? Коэн всё же попытался напасть, подскочил к зверю и изо всех сил ударил медведя в шею. Взмах когтистой лапы, неудачная попытка уклониться, треск разрываемой кожаной куртки и полёт по воздуху… А через минуту поднявшийся на дыбы медведь был принят на копья другими стражниками. И опять единственным пациентом лекаря оказался варвар: медведь «достал» лапой ещё двоих стражников, но крепкие кирасы выдержали удар, их хозяева отделались только синяками. Коэн понял, что если хочет вести жизнь одиночки и при этом остаться в живых, просто обязан научиться лечить раны; ведь не всегда поблизости окажется лекарь. К счастью, караванный медик согласился дать ему первые уроки медицины: то ли на него произвела впечатление безрассудная храбрость Коэна, то ли он просто пожалел молодого варвара.

Поправившись от ран, нанесённых медведем, Коэн попросил опытных стражников научить его уклоняться от ударов. На привалах завязались учебные бои; на варвара налетали с копьями и мечами, пускали в него стрелы. Очень скоро обнаружилось, что Коэн великолепно отбивает удары меча и копья, один или два противника не могли к нему прикоснуться своим оружием. Но стоило к бою присоединиться ещё двоим, и ситуация менялась: варвар просто не успевал блокировать все удары, а уклоняться от них не получалось, не давало мощное телосложение. Зато почти любое количество стрел, выпущенное спереди, Коэн легко блокировал щитом. После очередной тренировки наблюдавший за ней начальник охраны, седой ветеран, отозвал Коэна в сторонку и сказал: «Парень, и думать забудь про свою кожаную куртку! Раз уж ты хочешь сражаться голыми руками, обзаводись тяжёлым доспехом, уклоняться от множества ударов всё равно никогда не сможешь!» Коэн прислушался к мудрому совету и нисколько об этом не пожалел; впоследствии тяжёлый доспех не раз спасал ему жизнь.

Когда караван добрался до места назначения, молодой варвар, несмотря на уговоры купцов, покинул его и отправился в одиночные скитания по просторам Авентурии. Коэн посетил множество мест и везде, где только можно было, оттачивал своё мастерство кулачного бойца. Брался уничтожать разных некрупных, но чрезвычайно злобных тварей, не дающих покоя местным жителям, вроде летучих мышей или ос.

Охотился на волков; в процессе такой охоты в совершенстве освоил приём «растягивания» противника: убегая от атакующих врагов, внезапно останавливался, несколькими страшными ударами приканчивал ближайшего волка и снова бросался бежать, не дожидаясь окружения.

Соглашался выполнять и очень сложные задания, вопреки своему правилу, не в одиночку, а в составе группы из двух-трёх бойцов.

Дважды ему довелось сопровождать даже знаменитого ярла Филеассона! Именно в ходе первого путешествия с ярлом варвар обзавёлся почти полным эльфийским доспехом с магическими свойствами: пока Филеассон ураганом носился по арене, щедро раздавая удары эльфийским воинам, Коэн тенью следовал за ним, следя, чтобы здоровье ярла было в порядке. Конечно, удары доставались и ему, но варвар, в отличие от Филеассона, мог бутылка за бутылкой пить лечебные зелья. Наносить эльфам ответные удары Коэн даже не пытался; его кулаки пока не могли причинять существенного урона подвижным противникам.

Постепенно умения Коэна росли, он выходил победителем из всё большего числа боёв с более опасными противниками. Наступил день, когда он в одиночку справился со своим первым медведем: двумя ударами по глазам ослепил зверя, а затем добил несколькими могучими ударами в шею.

В некоторых случаях неоценимую помощь ему оказала книга, подаренная Кроулом - «Звери и чудовища Авентурии». Например, именно из неё он узнал, что лучший способ победить огра – ударить его копьём или алебардой под колено, а затем, когда чудовище рухнет и потеряет подвижность – добить. Коэн не собирался пользоваться копьём, тем более, что он и не умел им пользоваться, а, улучив момент, когда враг замахнулся здоровенной дубиной, заскочил тому за спину и что есть силы шарахнул огра под колено своей ногой, обутой в тяжёлый сапог, обложенный стальными пластинами. Колени монстра подогнулись, от неожиданности и боли он выпустил дубину, а Коэн нанёс страшный удар кулаком в его шею, в область сонной артерии. Конечно, бить огра кулаками – всё равно, что бить дерево в лесу, но и кулаки варвара к тому времени приобрели крепость гранита…

К слову, о деревьях – однажды Коэну довелось подраться и с ним. Точнее, это было не дерево, а леший из эльфийского леса, имевший вид дерева. В сущности, леший не сделал варвару ничего плохого, просто Коэну захотелось проверить - а сумеет ли он победить ходячее дерево? Сумел, и лес остался без защитника, вот только эльфы смотрели на довольного своим подвигом варвара с непонятной ему грустью…

Первая встреча с каменным големом едва не заставила Коэна бежать – в самом деле, из четырёх ударов лишь один-два наносили незначительные повреждения, отбивая крохотные кусочки камня от туши голема. Но Коэн хорошо помнил изречение Кроула: «Не все могут наносить могучие удары, но и лёгкие чего-то стоят!», да и голем, несмотря на устрашающие взмахи рук, далеко не всегда попадал ими по подвижной фигуре варвара. Исход этого поединка решили выносливость и упрямство Коэна – через полчаса боя нога голема оказалась настолько повреждена ударами варвара, что каменный исполин потерял равновесие, упал и с грохотом развалился на несколько кусков.

Если уж варвар научился побеждать таких могучих противников, то мелкие, вроде орков или нежити, вообще перестали представлять для него опасность: первых он побеждал, нанося удары по жизненно важным точкам, благо орки не пользовались бронёй, а вторые под мощными ударами просто превращались в кучки костей.

Приходилось считаться лишь с группами воинов, особенно, если те были вооружены копьями или двуручными мечами. Но и тут тактика «растягивания» позволяла победить противников поодиночке. В поединках же один на один Коэну почти никто не был страшен. В Надорете он даже стал чемпионом арены!

Со временем у варвара появилось четыре магических предмета, увеличивающих его силу, а значит, и силу удара: два кольца неукротимой мощи из титаниума, наручи из панциря краба и наплечники Ти-Шианны. И ещё Коэн всегда держал в своём заплечном мешке большой запас всевозможных зелий (в изготовлении которых он стал настоящим мастером), так как по-прежнему предпочитал действовать в одиночку. К моменту первого посещения гномьих шахт в списке побед Коэна числились десятки уничтоженных орков, огров и медведей, сотни представителей нежити, а венчали список побеждённых врагов демон и водяной дракон.

К слову, демон оказался не таким уж грозным, ослабленный тремя магическими печатями, он наносил не слишком большие повреждения. Но вот его защиту Коэн пробивал с большим трудом, и, скорее всего не смог бы одержать победу, если бы не купленное после победы на арене Надорета магическое кольцо неукротимой мощи. (Позднее Коэн купил второе такое же кольцо, у эльфийки Санрайи.)

Дракон же почти не вызвал проблем – нужно было только защититься от его огненных атак, что Коэн и проделал с помощью собственноручно изготовленной мази…

Из воспоминаний Коэна буквально выдернули звуки громкой перебранки неподалёку: оказалось, он уже подходил к гномьей шахте.

Здесь, у входа в шахту, ничего не изменилось: всё также высились вокруг него деревянные леса, по-прежнему стоял на своём посту гном Унграм, по совместительству – торговец; но теперь он не просто стоял, а яростно спорил с кем-то.

Подойдя ближе, Коэн увидел, с кем именно. Это был гном в очень богато украшенных золотом полных пластинчатых доспехах, с пристёгнутым к поясу столь же богато украшенным топором. Неискушённый человек принял бы подобное снаряжение за парадно-декоративное, но Коэн намётанным глазом сразу определил, что доспехи выкованы из лучшей гномьей стали, а топор является крайне грозным боевым оружием, скорее всего – с магическими свойствами. В общем, варвар понял, что перед ним – настоящий воин, и воин непростой.

В этот момент Унграм заметил подходившего Коэна и почтительно обратился к собеседнику: «Принц Аром, это тот самый варвар, о котором я вам говорил, его зовут Коэн!» Принц мгновенно развернулся в сторону Коэна, и с ног до головы окинул его настороженным, оценивающим взглядом.

А затем с нотами угрозы в голосе произнёс: «Это вы помогали Гирташу в поисках шахты Норгамашзром! Король Аромболош, мой отец, наложил строгий запрет на её поиски! Что скажете в своё оправдание?»

Коэн понимал, что принц не очень впечатлён его разношёрстными доспехами и внешним видом, зато прекрасно осведомлён о предыдущих приключениях варвара, и потому почтительно произнёс: «Принц Аром, мне было выдано задание спасти гномов и изгнать из шахты кобольда; и то, и другое я выполнил, но ни о чём другом просто не подозревал.» Выражение лица принца сразу смягчилось, и он примирительно проворчал: «Узнаю Гирташа! Ты не первый, кого он обвёл вокруг пальца, словно младенца! Но в этот раз он зашёл слишком далеко, и даже сам не понимает, во что ввязался. Я должен его остановить, поможешь мне?» «Конечно, принц, я помогу вам.», - ответил Коэн – «Но, мне кажется, вы и сами, в одиночку прекрасно могли бы справиться с Гирташем, зачем вам я?» «Разумеется, я справлюсь с ним в одиночку,» - буркнул гном – «но он спустился в шахту с целой армией! Кроме того, ты был там совсем недавно, и наверняка запомнил все ходы. У нас мало времени, выступаем немедленно!» Затем Аром оглядел Коэна ещё раз и недоверчиво спросил: «А где твоё оружие?»

Вместо ответа варвар приподнял свои руки на уровень груди и ударил кулаком правой о раскрытую ладонь левой. Раздавшийся звук весьма напоминал тот, что получается, когда дюжий гном от души бьёт молотом в каменную стену. Глаза принца слегка расширились, а брови удивлённо поползли вверх. Однако он ничего не сказал, а повернулся и начал спускаться в шахту; Коэн поспешил за ним.

Едва напарники преодолели наклонный спуск и вышли в первый горизонтальный коридор, как в яркой вспышке света на скальном выступе справа от них появился старый знакомый Коэна – кобольд Ного. К удивлению Коэна, принц тоже узнал кобольда и произнёс: «Здравствуй, кобольд, мудрый хранитель шахты, отпугивающий чужаков от проклятой руды.» В ответ Ного немедленно разразился целой речью: «Гирташ и его гномы вскрыли шахту Норгамашзром, и идут на зов проклятого железа, излучая ненависть ко всему живому. Я сотворил заклятие, которое заставляет всех обитателей шахты нападать на захватчиков. Если хотите остановить банду Гирташа до того, как она доберётся до основной жилы проклятого железа, я наложу на вас чары, что защитят от всех негативных эффектов воздействия железа. Если хотите начать, обратитесь ко мне!»

Разумеется, принц пожелал начать немедленно; кобольд наложил чары и тут же исчез: то ли посчитал свою задачу выполненной, то ли больше ничем не мог помочь. Герои двинулись дальше… Горевшие по стенам факелы неплохо освещали коридор, создавая на полу и потолке живой и пляшущий теневой узор. Кое-где сверху капала вода, её капли шипели, попадая на факелы, да изредка были слышны потрескивания породы – вот и все звуки, не считая осторожных шагов варвара и гнома. Коэн даже засомневался, а действительно ли Гирташ спустился в эту шахту, уж очень обыкновенно и тихо она выглядела; как вдруг из-за угла коридора совершенно бесшумно вылетела стайка летучих мышей, а немного погодя, с неприятным дробящим звуком, выкатились коричневатые ребристые шары – могильные мокрицы.

Принц мгновенно сорвал с пояса свой топор и ринулся вперёд, Коэн же предпочёл остаться на месте. Он уже имел дело с летучими мышами, и знал, что по этим вёртким бесшумным тварям трудно попасть, особенно в движении. Поэтому прикрывал лицо и дожидался, пока мышь решит атаковать, затем стремительно выбрасывал вперёд раскрытую руку и сжимал зверька в стальном кулаке. Ядовитых клыков Коэн не боялся, прокусить кожу его ладоней мышке было не легче, чем стальной доспех. Принц с жутким свистом размахивал своим топором, и, разумеется, почти всё время промахивался, но тут до него докатились мокрицы, и Коэн поспешил на помощь.

Яд гигантских насекомых был пострашнее яда летучих мышей, этого противника стоило опасаться. Однако, против них у варвара была своя тактика. Мерзкие насекомые всегда атаковали, свернувшись в шар и разогнавшись. Если такой шар, достигавший до колен взрослого человека, попадал бойцу в ноги, то практически всегда опрокидывал его на спину. Тварь мгновенно разворачивалась и наносила ядовитый укус, после чего редко кому удавалось подняться. Коэн встречал «шар» ударом ноги, а то и принимал его на щит, упёртый в землю нижним концом; мокрица отлетала в сторону или, как минимум, останавливалась и начинала разворачиваться. Именно в этот момент, пока она не могла ни атаковать, ни защищаться, следовало бить её в голову.

Что касается гнома, то он придерживался тактики боя, заключавшейся в двух словах: «мощный удар». Будь принц вооружён мечом или копьём, они бы просто соскользнули с «шара», другое дело – топор, да ещё и взятый в обе руки. Неважно, куда попадал гном; панцирь мокрицы не выдерживал сокрушительного удара, и скоро все враги были мертвы, а стены пещеры – забрызганы зловонной жижей.

«Кобольд не думал, что делает!», - произнёс Аром, - «Пещерные обитатели атакуют всех подряд, не отличая друзей от врагов!» «Остаётся надеяться, что на Гирташа они нападают так же активно.» - в тон ему ответил Коэн, и неожиданно заметил, что принц покачивается и нетвёрдо стоит на ногах: видимо, одна из мокриц успела цапнуть его за незащищённое место. Варвар тут же сорвал с пояса бутылочку с противоядием и предложил гному – как он уже успел заметить, у того не было запаса лечебных зелий. Принц благодарно кивнул, отхлебнул из открытой бутылочки и сморщился – вкус противоядия был мало похож на пиво. Тем не менее, принц выпил всё до конца, отшвырнул в сторону пустую ёмкость, поудобней перехватил топор и молча зашагал дальше.

Снова по стенам плясали тени человека и гнома, раздавались звуки их осторожных шагов, да по углам попискивали мелкие крысы, почему-то не бросавшиеся на «захватчиков». Так продолжалось недолго – впереди показались новые враги, с которыми Коэну ещё не приходилось встречаться, но которых он сразу же узнал благодаря книге: гигантские скорпионы. Принц, как обычно, сразу же ринулся вперёд, а Коэн осторожничал: перебросил щит из-за спины на левую руку, а сам тем временем лихорадочно вспоминал бесценную информацию из «Зверей и чудовищ Авентурии».

Самым опасным в атаке скорпиона был удар его ядовитого хвоста, но монстр ударял им не раньше, чем схватывал жертву клешнями. Дождавшись, момента, когда ближайший скорпион бросился к нему, подняв и раскрыв клешни, Коэн закрылся щитом и в свою очередь бросился вперёд, между них. Получив удар в голову, скорпион мгновенно обмяк, лапы его подогнулись, хвост неопасно дёрнулся – и это было всё, не считая ещё одного удара в голову, для верности. Коэн вновь – в который раз! - мысленно поблагодарил своего учителя за бесценный подарок и окинул взглядом поле боя.

Дела у принца шли совсем неплохо – ухватив свой топор за самый конец рукояти двумя руками, он просто не подпускал к себе скорпионов. Во все стороны летели отрубленные клешни и лапы, а время от времени Аром, издав воинственный клич, подпрыгивал в воздух и обрушивал страшный удар на спину твари. Этот бой был выигран без потерь, принц ухитрился избежать ударов хвостов. А из-за следующего поворота уже доносились звуки гномьей речи: видимо, главный враг был близко.

И тут Коэн остановил принца, уже двинувшегося вперёд. «Аром, мы действительно должны убивать гномов, идущих с Гирташем?», - спросил варвар. «Ты знаешь, я очень многим в своей жизни обязан одному гному, и не хотел бы причинять вред никому из вас.» Принц посмотрел на Коэна с удивлением. «Какие же это гномы? Это – предатели и отступники, решившие жить вне своих кланов! Мы должны уничтожить их, пока они не стали ещё сильнее из-за проклятой руды!» Варвар кивнул: «Тогда пошли!»

За поворотом, в большом зале, напарники действительно увидели гномов, пришедших в шахту с Гирташем под предводительством – кого бы вы думали? – горного мастера Гримнакса, того самого, что буквально выставил Коэна из шахты в прошлый раз. Значит, он всё время был заодно с Гирташем! Коэн почувствовал, как в нём закипает гнев. Скорпионы и летучие мыши были простыми врагами, они нападали в силу своей природы, Коэну не за что было гневаться на них. Другое дело – эти гномы. Они прекрасно знали, куда и зачем идут, знали, для чего обманывают ближних! Ещё секунда – и варвар бросился бы вперёд, но был остановлен принцем; тот всё же попытался образумить отступников.

Тщетно: Гримнакс, по-видимому, окончательно потерял голову из-за близости проклятой руды, или решил, что два бойца не смогут выстоять против целого отряда. Как бы там ни было, гномий старшина подал сигнал к атаке. Лицо Коэна исказила злобная улыбка, больше похожая на гримасу – он обнаружил, что у гномов не только не было щитов, на них не было даже простых кожаных доспехов! В то же мгновение варвар, издав рёв ярости, от которого у неподготовленного противника, что называется, стыла в жилах кровь, ринулся навстречу врагу, за ним последовал и принц. Поначалу это был даже не бой, а просто убийство: впавший в ярость Коэн буквально размазал по стенам зала нескольких противников, вооружённых небольшими топорами.

Но едва он и Аром выскочили в следующий зал, в середине которого находилась спиральная лестница, ведущая на нижние ярусы, ситуация переменилась: по краям галереи, опоясывающей зал, обнаружились баррикады, а за ними – множество стрелков. Коэн понял, что дело плохо, когда в его щит угодила целая очередь металлических шариков, выпущенных из неизвестного ему метательного устройства. Эльфийский щит Коэна устоял, и стрелки, быстро сообразившие, что рядом есть более доступная цель, перенесли весь огонь на Арома, у которого не было щита.

Первые несколько ударов доспех принца выдержал, затем сразу два шарика угодили гному в лицо, он выронил топор и упал. Красная пелена ярости заволокла глаза Коэна… Не помня себя, он ринулся на ближайшую баррикаду и разнёс её в щепки несколькими ударами рук и ног. Гномьи стрелки в ужасе закричали, но где им, вооружённым, кроме своих странных метательных орудий, маленькими молотами, было справиться с разъяренным варваром. Через несколько секунд всё было кончено. По крайней мере, в этой части галереи. Между тем, находящиеся на противоположной стороне гномы Гирташа не теряли времени зря: воспользовавшись тем, что варвар повернулся к ним спиной, они усилии огонь и нанесли Коэну две серьёзных раны.

Хоть Коэн и был взбешён гибелью принца, тотчас же понял, что надо отступить, иначе он тоже рискует навеки остаться в этом зале. Варвар повернулся, забросил щит за спину и бросился бежать в уже пройденные коридоры. Судя по азартным воплям, гномы-отступники последовали за ним. Но Коэн не зря столько лет изучал лечебное дело, практикуясь в основном на себе: ему достаточно было завернуть за угол, остановиться, и через несколько секунд – ран как не бывало. Так что вынырнувшие из-за угла гномы, воображавшие, что преследуют лёгкую добычу, которую осталось только добить, лицом к лицу встретились с воплощением смерти. Им не помог даже дружный залп сразу нескольких стрелков, сделанный в упор: эльфийские мастера-оружейники, создавшие щит и доспех, по праву могли бы гордиться своим искусством.

Дольше всех продержался Гримнакс: вооружённый каким-то стилетом (пренебрёг даже честным гномьим оружием, негодяй!), он пытался не пустить Коэна на спиральную лестницу…

Закончив бой, Коэн подбежал к принцу, наклонился над ним и к своей великой радости убедился, что Аром не мёртв, а лишь очень тяжело ранен. Варвар поспешно сорвал со спины свой мешок, раскрыл его; через минуту принц уже стоял на ногах и ошалело вертел головой. «Да, гном,» - произнёс Коэн, - «знал бы я, что ты будешь без щита – взял бы запасной. Теперь ничего не поделаешь, придётся идти так. Но знаешь что? Если появятся стрелки, на всякий случай – иди сзади, хорошо?»

Принц нахмурился, что-то проворчал в бороду, но протестовать не решился – ведь он был обязан Коэну жизнью. Да и понимал, что варвар прав.

Спуск по спиральной лестнице не вызвал никаких проблем – Коэн уже знал, с чем придётся столкнуться. Закрывшись щитом и оставив принца позади, варвар подбегал к баррикаде, разрушал её и уничтожал стрелков. Так продолжалось до тех пор, пока напарники не вышли в большой зал, где их атаковали сразу с трёх сторон, причём одновременно и гномы, и скорпионы. И здесь варвар вновь едва не потерял принца: Аром ринулся на баррикаду, за которой сидели стрелки, и угодил в установленную перед ней ловушку. К тому моменту, как Коэн подбежал на помощь, лежавший на полу принц находился буквально при последнем дыхании, но варвар всё же успел доказать, что не зря обучался искусству врачевания ран.

Когда и этот зал был очищен от врагов, Коэн неожиданно вспомнил о гноме-механике: в предыдущее посещение шахт варвар покинул его как раз в этом месте, когда тот занимался ремонтом насоса. Что, если механику всё же удалось починить насос? Варвар был совсем не прочь осушить затопленные гномьи кладовые и обследовать их: амулеты, доспехи и зелья стоили денег, и немалых. К его радости, стоило дёрнуть за ручку насоса, раньше не сдвигавшуюся с места, как она легко пошла вниз, а за стеной послышался мощный гул заработавшего механизма.

Коэн махнул рукой принцу и побежал вниз по наклонному спуску. Действительно, насосы справились с затоплением весьма быстро. Несмотря на то, что на полу всё ещё присутствовал слой воды, и та же вода потоками текла по стенам и капала с потолка, осмотреть кладовые было можно. К удивлению варвара, внутри кладовых обнаружилось семейство скорпионов, побеждённых после короткого боя. Как они уцелели в затопленном помещении, Коэн понять не мог. Разве что притаились где-то под потолком, в воздушном пузыре?

Впрочем, гораздо больше, чем то, как здесь оказались скорпионы, варвара интересовали оружейный стойки и сундуки, стоявшие вдоль стен. Подойдя к ближайшей из стоек, он уже протянул руку, но в последний момент засомневался: всё же это была гномья шахта, а будущий правитель гномов стоял совсем рядом, в двух шагах. Не сочтёт ли он это за грабёж? Коэн оглянулся и посмотрел на Арома – как оказалось, принц внимательно наблюдал за ним. Что-то похожее на усмешку мелькнуло в густой бороде гнома, и принц молча кивнул головой. Обрадованный варвар основательно загрузил свой заплечный мешок доспехами, но всё же не настолько, чтобы он стал мешать в бою. Правда, это были гномьи доспехи, для самого Коэна они не годились, но что из того? Изделия из гномьей стали купит любой торговец в Надорете, да ещё и благодарить будет.

Коэн поудобней приладил за спиной потяжелевший мешок и вслед за Аромом побежал прочь из кладовой. Теперь их путь лежал в зал, где Коэну довелось «угадать» имя кобольда – только этот зал остался необследованным. Однако, стоило воинам повернуть в узкий коридор, как Аром, бежавший впереди, снова угодил в ловушку и получил очередную тяжёлую рану. Коэн вылечил принца, но потребовал: «Теперь ты следуешь за мной, и ни шагу вперёд!» Коэн знал, что говорит: за долгое время скитаний он научился обнаруживать ловушки. Правда, так и не научился их обезвреживать, но это мало его беспокоило. Могучие телосложение варвара позволяло ему активировать встреченные ловушки без особого вреда для себя.

Вот и теперь он бежал впереди, проскакивая ловушку за ловушкой, и каждый раз рукой – а его правая рука всегда была свободна, даже во время боя - срывал с пояса очередную бутылочку с лечебным зельем, не останавливаясь, вытаскивал зубами пробку, одним глотком выпивал содержимое - и бежал дальше. Позади грохотал своими коваными сапогами принц – больше не нужно было таиться, враг был совсем рядом.

И точно, едва они влетели в последний зал, как у противоположной стены увидели Гирташа Златозуба собственной персоной, стоящего у недавно вскрытого тоннеля. Аром вновь попытался обойтись без кровопролития, и снова это ему не удалось: Гирташ, убеждённый, что ещё немного – и он доберётся до заветного металла, подал сигнал к атаке. Наученный горьким опытом, Аром не остался на открытом месте, а бросился в маленькую комнату слева от входа в зал – оттуда вёл огонь одинокий стрелок. Коэн же разнёс на куски баррикаду, преграждавшую доступ к Гирташу, и только что хотел вплотную заняться своим бывшим работодателем, как сзади раздался громкий крик Арома: «Не трогай его, он мой!» Варвар тут же переключился на других гномов, благо врагов было в достатке. Ослеплённые яростью, падшие гномы сражались совершенно остервенело, но где им было устоять против Коэна, тем более – против Коэна и Арома.

Наконец Коэн прикончил последнего отступника и стал наблюдать за поединком принца и Гирташа.

Враги долго кружили друг против друга, делали выпады, но ни тот, ни другой, не могли добиться успеха – Гирташ оказался не таким неискусным бойцом, как можно было подумать по его виду. Наконец Аром потерял терпение, схватил топор в обе руки и применил свой излюбленный удар в прыжке. Гирташ попытался блокировать атаку своим топором, но сила удара была так велика, что оружие вылетело из рук Гирташа, а принц мгновенно перехватил топор и нанёс ещё один удар, снизу вверх… Затем Аром сорвал колпак с головы изменника, вытер им лезвие и повесил своё оружие на пояс.

Принц испытывающе взглянул на стоявшего рядом Коэна и заговорил: «Не думал, что раскрою эту тайну кому-то, да ещё тем более – не гному, а человеку. Но ты храбро сражался и достоин знать правду. Я уже был в этой шахте много лет назад, вместе с моим лучшим другом. Гирташ обманул нас, и когда мы спустились в шахту, проклятая руда завладела Торлошем. Я сражался с ним, но не смог убить…Думаю, что он всё же погиб, ведь на него обрушился подъёмник.» Принц замолчал. По его лицу Коэн видел, что Аром вновь переживает этот бой, и стоял, не говоря ни слова.

«Не знаю, почему я тогда не убил Гирташа,», - продолжил свой рассказ принц – «но теперь я исправил свою ошибку! Однако, это ещё не всё – до тех пор, пока проклятая руда продолжает существовать, всегда будет сохраняться опасность, что кто-то пожелает до неё добраться. Поэтому я принёс с собой хилайлианский огонь, в его пламени горят даже камни. Если поджечь его у корня горы, шахта обрушится и навсегда похоронит в себе зло. Ты идёшь со мной?» Коэн кивнул и произнёс: «Разумеется. Я не привык бросать дела сделанными лишь наполовину.» «Тогда – вперёд!» - сказал Аром и принялся спускаться по наклонному тоннелю, открытому Гирташем.

Оказалось, что тоннель выходит к той самой спиральной лестнице, вдоль которой были расположены жилые комнаты гномов, но гораздо ниже них. Нижние витки лестницы, ведущей неизвестно куда, были затоплены, но один проход всё же был – деревянный мостик вёл в какую-то пещеру.

Едва воины вступили под её стены, как впереди послышались чьи-то тяжёлые шаги. Было похоже, что по направлению к друзьям движется неизвестное, и, судя по шагам, весьма массивное существо. Коэн уже встречался с каменным големом, но тот был огромного роста, его шаги звучали бы через большие промежутки времени. Шаги же неизвестного частили так, словно по пещере идёт гном, и в то же время были крайне тяжёлыми для гнома. Сначала на стене показалась неясная невысокая тень, а затем из-за поворота вышел и сам враг; уменьшенная копия каменного голема. В том, что это враг, сомневаться не приходилось – едва завидев друзей, он сразу же кинулся в их сторону, практически перейдя на бег.

«Пещерник!» - буркнул гном, и поудобнее перехватил рукоять своего топора.

Манера боя пещерника мало чем отличалась от манеры боя голема, вот только из-за небольшого роста он не бил ногами. Зато каменный гость оказался куда подвижней голема, с легкостью уклонялся от ударов, которыми его осыпали варвар и гном. Хорошо ещё, что он был один, и после нескольких напряжённых минут боя всё же рассыпался грудой обломков. Коэну такой враг был совсем неизвестен, ничего не было о нём и в знаменитой книге. «Должно быть, исключительно редкий враг!» - проговорил варвар. «Да, они встречаются очень редко, и лишь в самых глубоких, заброшенных шахтах.» - ответил гном. «Ты поищи в обломках!» Коэн последовал совету и нашёл среди серых камней несколько самоцветов. «На них стоило бы поохотиться!» - заявил варвар. «Тьфу ты!» - разозлился принц. «Накличешь беду – ещё придут и другие!»

Аром как в воду глядел – тот час же вдалеке послышался топот многих тяжёлых ног, и из-за поворота пещеры вышло сразу несколько пещерников. Пришлось Коэну срочно вспоминать свою излюбленную тактику «растягивания» противников. В конце концов, с пещерниками, хоть и не без труда, было покончено. Напарники двинулись дальше, но тут в полумраке пещеры опять послышались редкие, ещё более тяжёлые шаги, да такие, что пещера буквально заходила ходуном. «Ну, вот и голем пожаловал!» - предположил Коэн. Он не ошибся – это действительно был голем. Памятуя о прошлых встречах, варвар приготовился к длительному изматывающему поединку, но тут неожиданно во всей красе показал себя топор принца. Взревев, гном кинулся вперёд и нанёс по корпусу голема столь могучий удар, что от его точки во все стороны побежали трещины. Ещё четыре таких же удара, и голем рассыпался у их ног грудой камней.

Коэн непонимающе посмотрел на принца. Тот, не скрывая усмешки, изрёк: «А ты думал, у меня простой топор? Нет, он может наносить опасные раны. Жаль только, что не при каждом ударе, а то бы я в одиночку очистил пещеры от врагов!» «Ага, особенно – от стрелков!» - пошутил варвар. Гном осёкся, сердито посмотрел на напарника и проворчал: «Нечего стоять, пошли дальше!»

Вскоре наклон пещеры увеличился ещё больше, с потолка совершенно перестала капать вода, а неясный зыбкий свет приобрёл красноватый оттенок. «Мы уже близко!» - проговорил гном негромко, стараясь не нарушать царившую вокруг неприятную тишину. И хорошо, что не нарушил: чуткий Коэн уловил знакомый звук и в сердцах плюнул себе под ноги: «Опять пауки!». Коэн очень не любил пауков, особенно – гигантских, так как едва не погиб при первом столкновении с ними: паучий яд был настолько мощен, что на короткое время отравленный им лишался сознания, а этого времени пауку хватало, чтобы добить жертву.

Конечно, варвар боялся не высыпавших им навстречу маленьких паучков, те просто не прокусят его доспеха. Но характерный и достаточно громкий царапающий звук сообщал, что поблизости есть гигантский паук, этого врага Коэн очень опасался. Хуже всего было то, что Коэн так и не придумал эффективной «противопаучьей» тактики, а старался или избежать такого боя, или наносил удары куда придётся. Но в этот раз с ним был принц Аром…

Поэтому варвар ударами сверху вниз быстро уничтожил «малышей» – каждый из них был размером с хорошую собаку – и приготовился встречать их папашу. Или мамашу - разбираться было некогда, да и незачем. Выпрыгнувшего из красноватого полумрака паука Коэн принял на щит – и едва устоял на ногах. Нанёс удар, чудом успел уклониться от щёлкнувших хелицер, и вновь закрылся щитом.

Тем временем свистнул топор принца, и паук лишился сразу двух правых лап. Тварь пошатнулась, и попыталась повернуться к гному, но в этот момент её снова ударил Коэн. Через минуту всё было кончено: Аром отрубил пауку ещё две лапы, монстр потерял равновесие, завалился набок и был добит.

Гном и человек покинули место боя и поспешили вперёд, туда, где наклонная пещера переходила в широкий зал. Коэн почувствовал, что они у цели, даже не успев выйти из пещеры: на него накатила волна ненависти и гнева вместе с пониманием, что вокруг - только враги, недостойные жить. Злобная гримаса исказила его лицо, но, едва варвар начал поворачиваться к гному, как получил оглушительную затрещину. Коэн потряс головой – перед глазами плясали искры, но наваждение рассеялось. Варвар смущённо посмотрел на гнома – Аром был невероятно серьёзен.

«Ты почувствовал зов проклятой руды,» - произнёс гном. «Она живая и чудовищно злобная. Легенда гласит, что сам архидемон Агримот принёс её в наш мир. Представляешь, что руда сделала бы с нами, лишёнными защиты кобольда? Идём, поищем спуск.»

Через несколько шагов напарники вышли из пещеры в огромный зал с высоким потолком, подошли к краю обрыва и остановились, потрясённые отвратительным и завораживающим зрелищем. В центре зала тлела гигантская головня, извлечённая из адского костра, полыхающего в неизмеримых безднах мрака и ужаса. Волны багрового жара и чистого зла проносились по её поверхности, озаряя пещеру неверным, призрачным светом. Коэн понял, что ещё немного – и он не сможет сдвинуться с места, навеки останется стоять на краю обрыва, вглядываясь в колдовскую пляску дьявольских огней.

Варвар с трудом отвернулся, с усилием сглотнул слюну - его горло вмиг пересохло так, словно Коэн неделю не пил воды.

Затем хлопнул по плечу застывшего рядом гнома и указал ему на барабан подъёмника, стоявший чуть выше по склону. Подойдя вплотную к механизму, Коэн убедился, что тот не пригоден для спуска: верёвки давно истлели, а подвесная люлька едва держалась на одной из них. Осматривая люльку, Коэн наклонился над бездной, и вдруг ему показалось, что на помосте, окружавшем нижнюю часть гигантской головни, он видит какое-то движение. А немного погодя варвар услышал ритмичные удары, очень похожие на работу кузнеца.

От наблюдения Коэна оторвал горестный вскрик Арома. Варвар взбежал по лестнице на площадку, находившуюся ещё выше подъёмника, и тут же остановился: он понял, почему вскрикнул Аром. Вся площадка была усыпана костями гномов… При близком осмотре стало ясно, что они не были уничтожены каким-то катаклизмом, но просто перебили друг друга, сойдясь в яростной схватке не на жизнь, а насмерть. Тут и там валялось заржавленное оружие, череп одного гнома был пробит топором, так и застрявшим в нём, у другого между рёбер торчало копьё. Неподалёку, у стены, стоял окованный железом и запертый сундук, но Коэн решил, что не стоит его вскрывать на глазах у принца, удручённого зрелищем. Он сжал плечо поникшего гнома и сказал: «Подъёмник непригоден. Надо поискать другой путь.» «Да, мы должны сделать всё, чтобы такое не повторилось!» - хрипло ответил принц Аром, развернулся и побрёл прочь. Варвар же рассудил, что мёртвым сокровища не нужны, вскрыл сундук и извлёк из него несколько слитков редкой кошской стали.

К счастью, воинам удалось отыскать узкую тропинку, огибавшую пещеру слева. Спустившись по ней, они обнаружили каким-то чудом уцелевший подвесной мост, не внушавший доверия. Но выбора не было: чтобы попасть к основанию выхода проклятой руды, приходилось идти по мосту. И тут Коэн встревожился, а причина для тревоги была очень проста: те едва слышные с края обрыва ритмичные удары явно стали громче; было похоже, что напарники здесь не одни. Варвар взглянул на гнома - тот кивнул, дав понять, что тоже слышит удары - и осторожно двинулся вперёд, через мост.

Обогнув столб, они увидели наковальню и кузнеца, ритмично работавшего молотом. Что-то было не так в его приземистой фигуре. В следующую секунду кузнец забормотал нечто малопонятное, закончив свою речь возгласом: «С возвращением!» - и повернулся. Глазам Коэна предстало кошмарное зрелище: фигура кузнеца большей частью состояла из горящего проклятого металла, и лишь левый глаз, да часть лица вокруг него давали представление о том, кем он был раньше.

«Торлош…» с болью в голосе едва вымолвил Аром. Словно отреагировав на собственное имя, кузнец быстро двинулся вперёд, поднимая над головой пылающий огнём чудовищный боевой молот; именно это оружие он и выковывал на наковальне.

Принц тоже поднял свой топор и зашагал навстречу врагу с выражением муки на лице; ему вновь предстояло сражаться с другом, пусть и изменившимся. А Коэн сбросил с плеч мешок и принялся быстро доставать из него заветные зелья; варвар понял, что наступил критический момент их похода. Присев над мешком, варвар одну за другой выпил несколько бутылок, а когда поднялся, принц уже прошёл свой путь до конца – его горящее тело лежало неподалёку, а на Коэна, вновь занося свой молот, надвигался проклятый кузнец. Когда стало ясно, что оружие врага не только ранит, но и поджигает, Коэн успел выхватить из мешка банку мази и отскочить в сторону - ему было нужно немного времени, чтобы защититься от огня.

К счастью, кузнец двигался не так быстро, и Коэн успел не только применить мазь, но и отбежать к центру площадки, подальше от опасного края. А затем варвар издал яростный рёв и сошёлся с врагом лицом к лицу. Первый же удар, нанесённый Коэном в голову противника, показал, что бить нужно только в левую её сторону, туда, где ещё оставался кусочек неизменённого гномьего тела. И варвар бил, отскакивал, выпивал лечебное зелье, блокировал щитом удар молота и снова бил. Коэн потерял счёт времени, ему чудилось, что бой длится уже много часов, пот заливал глаза, но Коэн не сдавался. В какой-то момент варвару показалось, что Торлош не очень уверенно держится на ногах. Коэн усилил натиск, отшвырнув в сторону щит и обрушив на врага целый град ударов. Наконец, прямой удар левой рукой достиг цели: ноги кузнеца подломились, и он с тяжёлым грохотом опрокинулся навзничь, расколовшись пополам.

К ужасу Коэна, из тела поверженного Торлоша выпало пульсирующее каменное сердце; оно содрогнулось несколько раз и замерло… Пылающие останки врага медленно гасли, погас и чудовищный боевой молот, превратившись в бесполезный кусок металла. Варвар стоял, пошатываясь от напряжения, и никак не мог прийти в себя: это был самый тяжёлый из выдержанных им боёв.

Из оцепенения Коэна вырвал громкий стон – оказывается, принц Аром был ещё жив! Коэн метнулся к своему мешку, подхватил его и бросился к гному. Уже через пару минут Аром выглядел так, словно не вступал ни в какой смертельный поединок, и Коэн радостно хлопал гнома по плечам. «Я вижу, ты выполнил самую тяжёлую часть работы,» - произнёс принц, поглядев на останки Торлоша. «Правда, я потерял старого друга… Но взамен, кажется, нашёл нового! Что скажешь, Коэн-варвар?» Вместо ответа Коэн от души обнял гнома за плечи, правда, для этого ему пришлось слегка присесть.

«А теперь сделаем то, зачем мы сюда и пришли!» - с этими словами принц поставил свой мешок у подножия проклятого монолита и достал из него целый моток фитиля. «Шнур длинный, но бежать всё равно придётся сломя голову!» - произнёс Аром и поджог фитиль. Кажется, так быстро Коэн не бегал ещё ни разу в жизни! Правда, ему помогали зелья, действие которых ещё не успело закончиться – и всё равно он, а следом за ним Аром едва успели выскочить на свет. В глубине горы раздался глухой гул, почва мелко завибрировала, и совершенно внезапно гора осела, провалилась внутрь себя, словно глыба снега и льда, подтаявшая изнутри.

«Ну что, кажется, поход был удачен!» - сказал принц. «Хоть я и не ожидал, что в пути меня будет сопровождать кулачный боец. У нас считается, - тут Аром заулыбался – что кулачный бой годится только для трактиров, да ещё иногда – для пари, но ты, Коэн, доказал, что хороший кулачный боец способен на большее!» «Да ладно тебе, друг!» - ответил Коэн. «Что бы я сделал без твоего топора?» Принц посерьёзнел. «Коэн, ты дважды, если не больше, спасал мне жизнь. И в знак признательности я дарю тебе свой топор!» «Нет, Аром, я не могу принять столь щедрый подарок, ведь этот топор выковали специально для тебя.» - ответил Коэн. «Да и что я с ним буду делать!?» - и варвар вновь, как при встрече, постучал сжатым кулаком о раскрытую ладонь. Оба друга рассмеялись.

«В таком случае, прими от меня эти самоцветы – я уверен, ты найдёшь им применение.» - с этими словами гном вложил в руку Коэна увесистый мешочек. «А теперь я должен вернуться на свой корабль, да и тебе пора в путь.» - произнёс Аром, и оба героя плечом к плечу зашагали в сторону пристани.

По-прежнему светило солнце, оставшиеся без шахты гномы оживлённо обсуждали свою дальнейшую судьбу, шумел водопад, поскрипывал снежок – теперь уже под двумя парами ног… Всё было как всегда. Большому миру не было никакого дела до маленькой трагедии, только что разыгравшейся в одном из его многочисленных уголков. Да и сколько их ещё будет, трагедий?

Поднявшись на пристань, человек и гном остановились и в последний раз молча взглянули друг на друга: воинам, пережившим так много за такой короткий срок, не требовались слова. Принц слегка склонил голову в знак уважения и повернул к своему кораблю; Коэн в ответ вскинул вверх сжатую в кулак руку и тоже повернул к «Таларии» - ему предстояла встреча с бароном Даджином Надоретским. Но это уже совсем другая история…